К слову о черных мысляхШла я себе вечерком в субботу, никого не трогала, слушала рулады КК, а это вообще как ремни безопасности и у бога за пазухой, и тут вдруг что-то вспомнилось о ребенке Падалеки и потом... все. Началось. Падение школьного автобуса с обрыва.
Первое, что делает ребенок, когда рождается, он КРИЧИТ.
А вы ведь знаете, когда кричат. От страха и боли.
Если бы младенцы умели бы говорить, они бы ругались.
А вы ведь знаете, когда ругаются. От боли.
Они, врачи, говорят: крик прочищает воздушные пути, наполняет легкие, поэтому младенцы кричат.
Чтобы жить. Это инстинкт.
Когда дети рождаются, они кричат так отчаянно, будто умирают.
Уже умирают.
Все начинается с боли. И страха.
Когда люди умирают на самом деле...
Они молчат.
У них больше нет крика.
Он НАКОНЕЦ замолкает.
Я думаю...
Мы живем, пока мы можем кричать.
Пока мы можем чувствовать боль. И страх.
А когда больше нет...
Когда мы израсходуем весь ее запас, отведенное нам количество, мы должны умереть.
Чтобы жить, МЫ ДОЛЖНЫ КРИЧАТЬ.
И если мы дышим, но молчим или говорим спокойно и размеренно, упаковывая вещи в слова, слова в вещи, людей в вещи и слова, то это значит, что мы кричим не из легких...
Мы кричим. Но только из мыслей. Только чтобы выжить.
МЫ КРИЧИМ В СВОЕЙ ГОЛОВЕ.
Я упорно додумала все это до конца.
До "Мы кричим в своей голове".
А Крис божественно пел на заднем плане "Так, как если бы мы никогда не прощались".
Ну конечно.
Конечно.
С онтологией не попрощаешься до поры до времени.
Содрогнуться можно.